• ИМЯ И ПРОЗВИЩЕ: Калеб Менге.
• ВОЗРАСТ: 45 лет.
• РАСА: Человек.
• РОД ЗАНЯТИЙ:  Служитель органов безопасности. Агент новиградской разведки, связанный с внутренними делами и преследованием нелюдей, разумных чудовищ и чародеек.

• ХАРАКТЕР: - «Вечный Огонь ведёт меня. Кто ты, чтобы ставить под сомнение мою волю?»
Хладнокровный фанатик, движимый верой и жаждой власти. Калеб Менге — человек, уверенный в своей правоте так же, как в силе огня. Он видит себя карающей рукой Вечного Огня, а пытку считает не просто методом, но священным актом. Презирает слабость, не терпит сомнений, а жалость считает ересью. Его речь — смесь проповеди и угрозы, действия — быстры, решительны, беспощадны.
Для него нет людей — есть грешники, еретики и пепел.
«Я — суд. Я — пламя. Ты — пепел.»

• ВНЕШНОСТЬ: Мужчина средних лет с лысой головой и резкими чертами лица. Лоб и глаза испещрены морщинами, левую половину лица пересекает вертикальный шрам, проходящий через глаз — след прежней расправы и знак его бескомпромиссности.
Его взгляд тяжёлый и пронизывающий, нос — длинный и широкий. Лицо обрамляют короткие, аккуратные усы и борода, подчёркивающие суровость и самообладание. Он носит тёмный кожаный плащ с красными элементами, металлическими вставками и поножами, придающими ему воинственный облик. Поверх — ремни с застёжками, перчатки, нож, а на груди — герб Вечного Огня. Вокруг талии — верёвка, как символ его принадлежности к культу.
В его облике всё говорит об агрессии, а голос — о власти.

• УМЕНИЯ И НАВЫКИ: Калеб Менге — не войн, но и назвать его беззащитным нельзя. Он владеет основами рукопашного и ближнего боя, умеет обращаться с клинком и ножом, и не боится запачкать руки, если дело требует личного вмешательства.
Его настоящий арсенал — это слово, страх, сеть. Менге знает, как проникать в умы. Он умеет вести допрос, строить провокации, внушать, скрываться, действовать из тени.
Хорошо разбирается в природе страха — как массового, так и личного. Умеет читать людей, замечать слабость, говорить тоном, в котором нет просьбы — только приговор. Способен собрать сеть информаторов и фанатиков, действуя без официальных полномочий, но с куда более опасной властью — влиянием.
Личное благородство и честность ему чужды. Но дисциплина, порядок, служение идее — в крови. Он строг к себе и к другим, редко прощает, почти не сомневается.
Его слабость — гордыня. Он уверен, что несёт истину, и может недооценить того, кто мыслит иначе. Он не дипломат и не стратег — действует грубо и прямолинейно, полагаясь на страх, а не на тонкий расчёт.

• БИОГРАФИЧЕСКАЯ СПРАВКА: Калеб Менге один из религиозных ревнителей Вечного Огня — без родовитого имени, но с пламенной речью и фанатичной решимостью. Его знают немногие, боятся — многие, а слушают даже те, кто не разделяет его взглядов. Его слова — огонь, его взгляды — каленое железо.
После Второй войны с Нильфгаардом и гибели короля Визимира II, Север утратил единство. Люди боятся будущего, ищут виноватых — и Менге даёт им ответ: магия, нелюди, отступники. Он не создаёт орден — он создаёт сеть: доносы, исчезновения, показательные расправы. Пока всё негласно, но всё — в рамках “добродетели”.
Менге приближен к молодому Радовиду. Не как советник с титулом, а как голос из тени. Через слухи, подставы, инсценированные казни он подталкивает короля к восприятию магии как заразы, а к вере — как к спасению.
Охоты на чародеек пока нет. Но идеи уже прорастают. Пожары — ещё не на площадях, но уже в умах. И когда мир снова качнётся — он будет первым, кто поднесёт факел.

Цель персонажа:
Расширить влияние культа Вечного Огня в Новиграде и Редании, сформировать идеологическую базу для будущих чисток. Вырвать короля из под влияния Филиппы Эйльхарт. Через влияние на Радовида продвигать образ мага как врага народа, сеять страх, выжигать сочувствие. Подготовить фундамент для создания Ордена охотников за чародейками как инструмента контроля, подавления и «очищения».

ОБ ИГРОКЕ
• Насколько вы знакомы с миром?  Игры? книги? Прошёл все три части игры, а в конце распустил Инквизицию.
Увы... но книг не читал (Его Величество запрещает мне читать книги, дабы я не отвлекался от служений Вечному Огню).
• Связь с вами:

Скрытый текст:

Для просмотра скрытого текста - войдите или зарегистрируйтесь.

ПРОБНЫЙ ПОСТ

«Самое страшное — это не боль. Самое страшное — когда ты веришь, что тебя простили.»


Запах в комнате напоминал исповедь. Дым, копоть, немного въевшейся крови. Такой, что уже не вымыть. Даже водой. Даже молитвой. Только огнем. Калеб Менге стоял спиной к мужчине, сидевшему на простом деревянном стуле, скованному у запястий. Рядом — стол, ровный, чистый. На нем — только один предмет: сигил Вечного Огня, медный, с острым краем, лежащий на каменной пластине у жаровни.

— Интересный выбор, — произнес Менге, медленно повернувшись, словно в театре. — Подделать не только имя, но и родословную. Подружиться с купцами. Даже жертвовать на храм. Ты очень старался быть человеком.

Он сделал три неспешных шага вперед. Ни одного лишнего движения. Как будто сцена принадлежала ему с самого начала и он репетировал этот выход множество раз. Руки сцеплены за спиной. Взгляд скользнул по задержанному, не останавливаясь — как палач осматривает шею.

Молчание. Но Менге не торопился.

— Но есть то, чего не скопировать, — он наклонился, мягко, почти доверительно, как исповедник.
— Страх. Страх быть узнанным. Настоящий. Не внешний, не театральный. Внутренний. Он пахнет, — Менге сделал паузу и вдохнул неглубоко, будто действительно почувствовал.
— Я чувствую его. Ты... пахнешь им. Ох... этот пьянящий шлейф.

Он выпрямился и сел — как судья, не спеша, с достоинством. Складки плаща аккуратно улеглись вдоль ног. Лицо — ровное, почти уставшее. Лишь в уголке губ — еле заметная улыбка.

— Видишь ли, я мог бы поступить по-другому. Я мог бы просто объявить тебя допплером. Вытащить тебя на площадь, указать пальцем, сказать: "Вот он, смотрите". И этого бы вполне хватило. Толпа — верит. Толпа — горит. Толпа нуждается в зрелище.

Он посмотрел вверх, будто видел этот костер перед глазами. Затем наклонился чуть ближе.

— Но я… хочу, чтобы ты сказал сам.

Голос не усилился — наоборот, стал тише. Давящее спокойствие.
Пламя в жаровне вспыхнуло. За спиной — приглушенный скрип. Кто-то, не вмешиваясь, подкладывал уголь. Менге не обернулся.

— Ты боишься меня?

Он поднял глаза. Долго смотрел. Не моргнул.

— Напрасно.

— Бояться стоит себя. Ты не знал, что с твоими глазами. Зрачки — они сужаются медленно. Не по-человечески. Когда ты улыбаешься — верхняя губа напряжена. Это видно только при хорошем свете. — Продолжил он мягко, почти по-домашнему, выдержав небольшую паузу.

На несколько секунд в комнате повисла тишина, только потрескивание жаровни нарушало ее.

— Знаешь, что странно? Люди зовут нас фанатиками. Мол, мы слепы, мы глухи, мы жжем, не задав вопроса. Но, знаешь ли… именно мы всматриваемся дольше всех. Мы стоим перед тьмой — и называем ее по имени. Вечный Огонь не требует жертв. Он дает возможность выбрать. До последнего.

— Что ж... И я дам тебе шанс. Ответь на пару простых вопросов, — говорит он, глядя в жаровню.
— Ты ведь был там, на ярмарке, у Кривого моста, когда он рухнул, верно?

— Да, конечно, господин Менге. Был. Страшное было дело…

Менге не смотрит на него.

— Хм. Тогда ты помнишь, как пахло?

Короткая пауза.
Но слишком длинная для настоящего человека.

Подозреваемый на долю секунды замер.

— Пахло… гарью? Пылью? — неуверенно произнес купец.

Менге поворачивается. В его взгляде — не ярость. Улыбка.

— Хм. Хорошо, — он по-прежнему не смотрит на задержанного. Голос его ровен, словно диктует рапорт.

— А что насчет твоей матери? С детства вела лавку на Теплой улице. Пекла луковые пироги — с лавровым листом. Редкий вкус.

— Да, все верно, — кивает купец. — Она… всегда клала туда лавровый.

— Хм. Хорошо, — Менге поднимает глаза. — Может, я действительно ошибался, и обвинения мои ложны… Может, ты действительно самый настоящий человек, и мне стоит отпустить тебя и принести свои извинения.

Купец, кажется, выдохнул с облегчением на секунду.

Менге поднялся, будто решил сменить тему. Подошел к жаровне. Взял медный знак. Пальцы сомкнулись на нем безо всякой спешки.

— Вот только... есть несколько деталей, о которых ты не знал. Или забыл. Да? Ох уж эта человеческая забывчивость...

— Медом. В тот день, когда рухнул мост, пахло медом. На ярмарке в тот день разливали мед. Все говорили, что мост не выдержал не от старости, и уж точно не от пламени, а от того, что все сбежались за сладким. А ты, оказывается, не помнишь, — он подходит ближе. Голос — почти ласковый.

— Вернемся к пирогам с редким вкусом. Видишь ли, я сам родом с Теплой улицы. И лавровый у нас в пироги не кладут. Он дает горечь.

Пауза. Менге склоняет голову.

— А вот ложь — не дает вкуса вовсе. Только осадок. И вот в этом все вы, допплеры. Помните главное. Забываете — человеческое.

— Я не верю тебе, — он говорил не обвиняя. Просто констатируя факт.
— Я верю только огню. Он не врет. Он показывает, кто ты. Кричишь ты — человек. Не кричишь — существо.

Он подошел ближе. Металл в его руке уже начинал краснеть. Свет отражался в его зрачках.

— Так что, достопочтенный купец.
Ты кто?